Вы меня, наверное, уже знаете. Поэтому понимаете, что эссе с таким названием не будет касаться вопросов любви, которая кого-то должна спасти, и прочей философской чепухи. У нас всё чётко, жёстко и без вариантов.
А если серьёзно, то вот вам задачка…
Как по-английски называется наша с вами печень? Правильно, liver. Кстати, про ливерную колбасу мы поговорим в другой раз, а сейчас давайте присмотримся к этому слову. Кто учил английский, сразу увидит, что в данном случае мы имеем образование от глагола «жить» (live) с помощью суффикса деятеля –er. Действительно, liver имеет в британском и американском вариантах значение «человек» (тот, кто живёт), «житель» и даже «гуляка» (то бишь «бонвиван», как говорили наши предки, используя французское сочетание «хорошо живущий»).
Но самое пикантное в печени то, что название своё, напрямую связанное с жизнью, она получила в английском оттого, что раньше, оказывается, люди думали, будто именно она отвечает за кровообращение. А что касается привычного нам сегодня сердца, то считалось, что оно главенствует над дыханием. Если кто из пытливых умов приписывал сердцу заботу о крови, его могли за такую ересь и от церкви отлучить, и ещё что-нибудь похлеще придумать. Всё равно, что сегодня рассказать по киевскому ТВ о том, что слово «украинец» впервые упомянуто Яном Потоцким в 1795 году…
Кстати, о датах.
Первым, кто в истории медицины экспериментально показал, что кровь бежит от желудочков сердца по артериям и возвращается к предсердиям по венам, был английский физиолог Уильям Гарвей. Он опубликовал труд «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных». И ему ничего за это не было! А знаете почему? Потому что было это уже почти в наше «просвещенное» время – 1628 год.
А теперь самое интересное.
«Божественную комедию» товарища Данте читали? Говорят, жил замечательный флорентинец с 1265 по 1321. То есть задолго до XVII века, когда загадка сердца и печени наконец разрешилась. Но вот что он пишет в 115-118 строках первой песни «Рая»:
Questi ne porta il foco inver’ la luna;
questi ne’ cor mortali è permotore;
questi la terra in sé stringe e aduna;
… или в переводе Лозинского:
Он пламя мчит к луне, неудержимый;
Он в смертном сердце возбуждает кровь;
Он землю вяжет в ком неразделимый.
Удивлены? Не стоит, у него там ещё много разных «предвидений» собрано.
Данте (а заодно и читатель, к которому он обращается) прекрасно знает, как будут называться европейские страны (в частности, Испания и Австрия), которых в его время ещё не было на политической карте.
Он владеет математическим понятием «сотые», хотя дробность пришла лишь с арабскими цифрами. Говорят, о них узнали в Европе ещё в конце 1-го тысячелетия н.э., однако только с 1585 года арабская система обозначений стала использоваться применительно к дробям.
Данте описывает зубчатые шестерёнки в часах явно домашнего употребления. 33 главы второй части его «Божественной комедии» посвящены Чистилищу, которое души мёртвых должны пройти, чтобы упасть в Ад или вознестись в Рай. Беда в том, что слово «чистилище», конечно, народ знал, но вот окончательно как догмат оно было подтверждено лишь в 1568 году на Тридентском соборе.
Так что если бы Данте сочинил то, что сочинил, в то время, когда нам говорят, он жил, то костёр инквизиции в его честь зажигать бы пришлось не один раз.
Мы с вами люди умные (или глупые, смотря с какой стороны посмотреть), въедливые и дотошные. Так что теперь если вам где-нибудь в средневековье или античности встретится автор, который соединит кровь и сердце, знайте, что это либо «вывих» переводчика (Лозинский, кстати, «кровью» заменил дантевскую «движущую силу»), либо «древний» автор был гораздо более поздней придумкой.
Век живи, век учись.
P.S. Если вы находите то, что здесь читаете, полезным и понимаете, что не найдёте больше подобной информации нигде, можете воспользоваться этой кнопкой:
Write a comment